Communication Theory Book

Продолжение банкета. Венути здесь собирает воедино маргиналии к темам, покрытым первой книгой, и пытается отвечать на разнообразные вопросы, почему у нас все так. Почему преимущественно переводятся и издаются _такие_ книжки, а не те, какие бы хотелось? Отчего популярна всякая шняга, а не, опять же, гениальные книги, которые нравятся нам? Почему нас учат тому, чему нас учат, а не чему-то по-настоящему полезному? Откуда вот это вот все и зачем? И т.д.
Как и при чтении первой книги, здесь тоже имеет автоматически заменять «англоговорящий мир» на «русскоговорящий», делать некоторую поправку на экономику и ' «сличать, сличать» (с). Тогда становится понятно, почему великодержавный этноцентризм в переводе ' практика порочная (а так ' поди это объясни, не поймут же). Это в широком смысле. А в более узкоспециальном ' почему не стоит сводить практику и преподавание перевода к лингвистике, как это часто и широко делают, и почему это ведет к культурному шовинизму. Интересных кейсов тут тоже очень много ' в частности, очень познавателен краткий очерк художественного перевода в Китае в первой половине ХХ века: много полезных параллелей отсюда может вывести пытливый читатель.
Ну и важный вопрос этики продолжает освещаться: иллюзия прозрачности и беглости достигается престидижитацией переводчика, жонглирующего стандартным диалектом. Само по себе это, конечно, немалое искусство, спору нет, но иллюзия от этого не перестает быть иллюзией. Приручающему переводчику приходится очень сильно стараться, чтобы чужой текст стал приемлем для переводящей его культуры, но достигается это в широком диапазоне за счет, в первую очередь, измены автору и его стилю, натужным (хоть и сколь угодно ловким и умелым) сужением диапазона и обеднением регистров речи. А чужой текст так и остается чужим, так что остранняющий подход тут, безусловно, честнее.