The Word: The Bible from 26 Translations/Bonded Leather Book

Экономический рост никогда не сделает всех представителями среднего класса.

Экономический рост не создаст систему без дефицита. Есть блага, которые не только *всегда* будут ограниченными, но и будут еще более редкими по мере экономического роста. Такие блага называются «позиционными». Если уточнять мысль Хирша, то по мере увеличения предложения «позиционных благ» степень удовлетворения будет уменьшаться, т.к. вся соль подобных благ – как раз в их редкости. Собственно за «позиционные блага» и «эффект коммерциализации» Фред Хирш заслужил место в экономическом пантеоне.

Фред Хирш – профессор международных отношений в университете Уорик. Писал для The Economist, был ведущим советником МВФ. Хирш не пишет с марксистских позиций. Уорикский университет, где преподавал Хирш, не обладает какой-либо длительной, по английским меркам, историей, но факультеты экономики и международных отношений сейчас считаются лучшими в Великобритании (Good University Guide, 2020). Хирш умер спустя год после издания книги, в 78-м.

Описание позиционных благ Хирш начинает с понятия «социального дефицита», который описывается через ограниченное удовлетворение использования продукта, зависящее не от продукта, а от окружающих условий использования. Социальный дефицит Хирш делит на прямой (такой, когда удовлетворение от использования блага происходит от редкости как таковой – например, произведения искусства) и случайный (incidental, когда удовлетворение от использования блага появляется только положения относительно других – например, лидерская позиция).

Хирш рассматривает следующие позиционные блага в трех контекстах: роскошное загородное жилье, образование, субурбанизация, лидерские позиции.

Вопрос с субурбанизацией, думаю, всем близок. В погоне за свежим воздухом и лесом вы продаете квартиру в центре и решает переоборудовать загородный дом в свою постоянную резиденцию. Сначала все идет хорошо, но потом оказывается, что не вы один такой умный. Все остальные – хотят того же и действуют в рамках той же логики. В итоге, вы оказываетесь дальше от центра, но ни леса, ни свежего воздуха не осталось. Основное благо, которое вы получали в обмен на увеличение времени проезда на работу – зависело от поведения других (т.е. всех тех, кто не последовал той же модели).

Владение автомобилем – прекрасная вещь, но владение автомобилем большим количеством людей превращается в пробки, так что автомобиль как средство передвижения теряет свой смысл.

Роскошное загородное жилье в этой логике – позиционное – не материальное, а «олигархическое богатство» – т.е. условная вилла в таком месте, в котором построить что-либо могут себе позволить только совсем немного людей. В этом и заключается позиционное благо luxury land.

Говоря про образование, Хирш описывает пример – раньше, когда вы получали образование – вы становились на цыпочки, когда все остальные просто стояли. А теперь все получают образование и, получается, что на цыпочки встают все. Если раньше высшее образование открывало многие двери, то сейчас считается стандартом в найме на работу. Для стран с бесплатным (или дотируемым) высшим образованием сложно понять проблему, но представьте, что вам за образование необходимо самому заплатить круглую сумму, при этом эта инвестиция особенных плодов не приносит. Разумеется, мне трудно смотреть на образование исключительно в экономическом аспекте, но оставим это на совести покойного профессора.

Найм на лидерские позиции являются ситуацией позиционной конкуренции – ведь «номер 1» всегда только один. Золотая медаль на соревнованиях – в большинстве случаев только одна.

У Хирша около 200 страниц очень сложного языка и мыслей, за которыми мне не всегда удавалось угнаться. Как минимум, словарь я свой поднакачал, но даже несмотря на мои предшествующие знания, мне кажется, что многие аспекты его мысли я не уловил. Но из того, что уловил, понравилась не только мысль о том неизбежности неравенства (неравенство мне не нравится, но нравится откровенное и критичное мышление), но и о том, что игра с нулевой суммой (zero sum game) – т.е. типичный пример позиционной конкуренции (т.е. конкуренции за позиционные блага) – на самом деле, не уходит в «ноль», а обладает негативным балансом, если принять во внимание затраты, необходимые на поддержание «нулевой суммы» (привет, российские политики).
В качестве конкретных решений по снижению позиционной конкуренции, Хирш предлагает следующие элементы общественной политики:
1. Снижение зарплат чиновникам на лидерских позициях, чтобы конкуренция за эти позиция не была слишком ожесточенной и требовала бы от участников «аукциона» (Хирш использует этот термин для описания метода получения позиции). Необходимо «снять жир» с наиболее наиболее жирных позиций.
2. Хирш поддерживает ограничение возможность частного потребления в некоторых областях. Не только не стоит разрешать покупку политических или судебных должностей, но и земельных участков с видом на уникальные природные объекты или покупку эксклюзивного доступа к воде и т.д. В Швеции, с 1994-го года введено конституционное право на «доступ к природе», позволяющее любому бродить по лесам в свое удовольствие, даже если леса находятся в частной собственности. При этом, считает Хирш, под определение позиционных благ может со временем попасть что угодно еще, если окажется, что удовлетворенность от блага регулируется социальным дефицитом.

Не будучи экономистом, с книгой Хирша я погрузился в совершенно другой мир. Мир, в котором экономисты пытаются объяснить поведение своими моделями. Мир, в котором 5 лет назад опубликовали нашумевший доклад «пределы роста». Мир, в котором послевоенный экономический рост впервые стал давать признаки кризиса своих обещаний.
На Хирша я вышел через книгу Стюарта Рассела, который указывал, что тематика позиционных благ актуализируется в свете утилитаристских дебатов в области искусственного интеллекта («как ИИ будет решать, что хорошо, а что плохо?»). Будем надеяться, что люди задумывающиеся об этике в ИИ будут учитывать в своих моделях аспекты, описанные у Хирша.

Читать стоит только если вы хотите очень подробно грузануться и у вас есть лишних три месяца и большой-большой словарь.